Шита сидела на циновке, скрестив ноги на восточный манер, обхватив
руками предплечья. Перед ней на лакированном столике лежал принесенный
Лемитом с озера нож. Узкий, длинный, цельнокованый, без рукояти,
предназначенный исключительно для метания. Немезиду вновь спасла чистая
случайность – иерофант заметил слабое движение среди скал и успел
столкнуть ее с камней. Моури и Вишена тщательно осмотрели все вокруг,
но, как и следовало ожидать, не нашли ни малейших следов убийцы. Теперь
Лемит отпаивал некромантку вином – по возвращении в дом Немезида ничком
рухнула на постель, стиснув зубы, ее трясло. Шита не стала читать
лекций, забрала нож и оставила эльфов наедине.
- Ксегонит, - Молчану даже не потребовалось брать оружие в руки. –
Очень интересный экземпляр, похожие образцы в ходу у тексианских
офицеров. Клейма нет.
- Оружейник должен быть самоубийцей, чтобы ставить клеймо на такой нож. Проблема в том, что он местный.
- Нож?
- Да. Такого добра – полный арсенал, эскиз я давным-давно позаимствовала у Асмодея.
- И все ксегонитовые?
- Почти. Года три назад мы отбили у орков обоз с рудой. Увы,
хозяева к тому времени уже не могли предъявить права на груз. Не
пропадать же добру! – И, без перехода, - Молчанство, где Туо?
- У Моури.
- Ты уверен?
- Абсолютно. Я ее сам проводил.
- Хорошо. Мне все меньше и меньше хочется возвращаться во Фрипорт, но
придется. Нужно будет взять за жабры нашего лилейного господина. Он
точно знает, кто заказал Неми. Мать доверяет ему переговоры с
клиентами. Нориан пообещал, что если дело дойдет до столкновения с
властями, он сделает все возможное, чтобы смягчить последствия.
- Что потом?
- Потом? Если то, что сказал виконт, правда, и если верны мои умозаключения, можно смело добиваться аудиенции у Лукана.
- Так тебя к нему и пустят.
- Пустят. Есть ключи, которые отпирают любые двери. Даже в альков Владыки.
- Дай угадаю – твой ключ необычайно широк в плечах, белокур и любит цинично пошутить?
- Нет, Змей тут не при чем. Ключ невысок ростом, белокур – это да,
носит эспаньолку и регулярно доводит до сердечных приступов всю
торгашескую братию города.
- Ясно. Ложись спать, утро вечера мудренее.
- Сначала дождусь Туонелу. Что-то они там заболтались.
- А, может, пока ее нет…
- Еще чего, твоя тактичная и острая на язык доченька выберет самый
удачный момент, не сомневайся. Молчанушка, потерпи до города.
- Постараюсь, - буркнул тот. – Хотя не обещаю…
Вишена готовился ко сну. По коридору тихо прошел Моури, погасил
светильники. Варвар задул свечу, прочел вечернюю молитву, расстелил на
матраце тонкое одеяло, вознамерился снять кимоно – и тут дверь тихо
отворилась. На пороге, в полосе лунного света, замерла стройная
фигурка.
- Туо? – тихо спросил Вишена.
- Она самая.
Девочка змейкой скользнула в комнату.
- Ты чего тут делаешь?
- В гости пришла. Не вопи, мне голову оторвут, если узнают.
- Но…
Варвар вдруг осекся. Только сейчас он разглядел, что серо-стальные
волосы Туонелы распущены по плечам, ощутил нежный аромат разгоряченного
баней тела, коричного мыла, лаванды и кедрового масла. Вместо алого
тренировочного кимоно старшей послушницы – легкое светлое платье с
длинными широкими рукавами.
Не девочка – девушка. Восхитительно женственная. Красивая. Такая, какой
Вишена видел ее во снах. Представлял себе по ночам. ЕГО Туонела. Во рту
пересохло, сердце сорвалось в бешеный галоп. Туонела. Туманное видение,
приходящее перед рассветом, накануне пробуждения. Туонела. Гибкая.
Легкая. Понимающая. Чувственная. Туонела.
- Не надо… - сдавленно сказал варвар. – Нет…
- Почему? – глубоким, вибрирующим шепотом поинтересовалась Туонела,
приближаясь. – Что такого? Почему я не могу побыть у тебя? Почему ты
так нервничаешь?
- Я не…
- Я нравлюсь тебе?
Сияющие зеленые глаза. Плавный изгиб стальных бровей. Алые
нецелованные губы. Река длинных вьющихся волос. Корица и лаванда.
Округлые холмики под платьем.
- Нравишься… Очень… Не надо…
- Почему?
- Ты… я ... мы не должны…
- Ты прав, мы никому и ничего не должны, - руки Туонелы легли Вишене на плечи, он чувствовал ее тепло. – Никому. Ничего.
- Шита и Молчан…
- Они заняты друг другом, Виш. Им не до меня.
Ладони варвара сомкнулись на талии девушки. Совсем рядом – губы,
сочные, желанные, сводящие с ума. Все тяжелее оставаться собой, все
труднее сдерживаться. Туонела. Его Туонела. Невыносимая пытка – быть
рядом, день за днем, и не иметь права прикоснуться, обнять… Назвать
своей… С того дня, как Вишена увидел ее, в алом кимоно, постройневшую,
похорошевшую, все бессонные ночи были заполнены мечтами, которым не
суждено сбыться. И вот она. Рядом. В его руках. Она вовсе не маленькая
девочка, как думают все вокруг, нет… Кровь молотом бухала в виски,
крупная дрожь била сильное тело. Туонела закрыла глаза, привстала на
цыпочки, потянулась к губам варвара…
Вишена опомнился внезапно. Уже на постели, оставалось только
расстегнуть непослушные крючки платья - и дороги назад уже не будет.
Под грубой ладонью – шелк не по-детски округлого бедра, рука дрожит, не
смея двигаться дальше. Корица и лаванда. Губы нежно касаются тонкой
высокой шеи, робкий неопытный поцелуй в ложбинку между маленьких
упругих полушарий… Нет. Нельзя. Нет. Девушка тяжело дышала, закусив губу, полузакрыв глаза, мягкие
руки оглаживали его спину, ерошили волосы на затылке. Рубаха белой
птицей на полу, прочь, мешает…
- Нет, Туо, нельзя… Не надо…
Варвар приподнялся на руках, оглядел узкое жаркое тело, голова
закружилась снова. В полумраке ярко сверкнули зеленые глаза. Глаза.
Молчан. Нет, Вишена не имел никакого права на его дочь. Нельзя, просто
вот так взять и все, она не добыча, нет, но как же трудно удержаться…
Дверь с визгом отлетела в сторону – на пороге стояла Шита. Одного
взгляда хватило, чтобы оценить ситуацию. Вишена не успел рта раскрыть –
керра молнией метнулась к нему, выбрасывая вперед правую руку, резкая
боль полоснула грудь, варвара отбросило в сторону, лакированный столик
не выдержал тяжести падающего тела. Удар, теплое, по лицу, на глаза,
мешая видеть…
Бритвенно острые когти входят в плоть, раздирая спину до ребер.
Вишена не успевает перехватить руку, только слышит лязг стали,
покидающей ножны.
- Я предупреждала тебя, - голос Шиты дрожит от ярости. Она где-то
рядом. – Предупреждала. Она не девка из деревни, которую можно тискать
на сеновале! Лакомый кусочек? Ты им подавишься. Обещаю.
В последний момент варвар увернулся – чудом, острие клинка отхватило
изрядный клок кожи у виска. Керра двигалась совершенно бесшумно, тень в
темноте, Вишена беспомощно крутил головой, силясь предугадать, откуда
будет нанесен удар.
- Не трогай его, я во всем виновата!!!
- ПРЕКРАТИ!!!
Глухой треск ломающихся досок.
И вдруг становится тихо. Что-то холодное, мягкое касается лица.
Туонела. На коленях, перед Вишеной, стирая кровь подолом платья,
бледная, губы мелко дрожат, в глазах – испуг. На выходе из комнаты
замерли друг против друга Молчан и Шита, готовая к атаке, между ними -
глубоко ушедшая в пол секира. Моури, в одних штанах, из-за его спины
выглядывает Немезида.
Шита поворачивается – глаза светятся инфернальным бешенством, губы
кривятся в зверином оскале, открывая длинные белые клыки. Молниеносный
бросок. Молчан успевает схватить керра за плечо, рвет на себя. Захват,
рука охватывает горло, Шита прижата к широкой груди, варвар с силой
выворачивает ее запястье, вынуждая бросить оружие. Туонела тихо
всхлипывает, силясь остановить потоки крови из глубоких ран на лице
Вишены. Молчан усиливает нажим, керра задыхается, что-то сухо хрустит,
кинжал выпадает из враз ослабевших пальцев. Лемит бесцеремонно
отталкивает Моури, переступает через остатки столика, наклоняется над
Вишеной.
- Уложим его на матрац, - жестко, тоном, пресекающим всякие возражения. – Нем, уведи Туонелу.
Молчан вытаскивает Шиту в коридор, не отпуская захват, керра рвется из
его рук. Тщетно. Направо. Кухня. Бочка с питьевой водой. Варвар рывком
подтаскивает Шиту к ней, перехватывает вторую руку, заводит за спину,
отпускает захват, освободившуюся ладонь - на затылок - и в ледяную
воду. Шита извивается угрем, но Молчан не дает ей поднять голову,
напротив, пригибает еще ниже. Несколько страшных томительных секунд.
Рывок. Керра судорожно хватает ртом воздух, ей уже не до сопротивления.
-Остыла? - жестко спрашивает Молчан. – Нет?
В воду. Рывок. В воду. Ледяные струйки бегут по спине, по груди,
землисто-серое лицо варвара покрыто крупными бусинами холодного пота.
- Прекрати. Немедленно. Вы оба сумасшедшие. Прекрати, не вынуждай меня прибегать к магии.
Немезида. Молчан отшвыривает задыхающуюся Шиту к стене, поворачивается
к некромантке всем корпусом, зеленые глаза горят безумием. Немезида
делает шаг назад, поднимает руки перед грудью. Между ладоней набухает
голубая сфера…
- Нем, не вмешивайся, все хорошо, - Шита нервно облизнула губы. – Все нормально.
Она сидела, прислонившись к стене, раскинув руки, белая сорочка,
забрызганная кровью Вишены, прилипла к телу. Грудь бурно вздымалась,
керра силилась отдышаться. Молчан вздохнул, глядя на некромантку,
расслабленно опустились широкие плечи. Повернулся к Шите. По коридору
бежали разбуженные шумом монахи.
- Все хорошо, - механически повторила керра, обращаясь к высокому
бритоголовому мужчине. – Семейные разборки. Оставьте нас, мастер, все
хорошо.
Монахи безмолвно откланялись и растворились в полумраке. Из комнаты Вишены выглянул Моури.
- Где… - Шита пыталась прощупать вывернутое запястье, - где Туо?
- У Вишены, Лемит попросил.
- Радость моя, ты мне руку сломал…
- Прости! - Молчан сполз по стене, подхватил безвольно опущенную ладонь керра.
- На кой ляд нас заказывать, мы и сами неплохо справляемся… Виш живой?
- Вроде бы. Ты его только поцарапала, - Немезида погасила сферу. – Ну, и скальп чуток сняла.
- Повезло парню… Старею, похоже… Мо, помоги мне встать…Ох, твою… Ребра…
- Я?
- О бочку, - Шита оперлась на плечо варвара. – Когда купал. Ох, и силища же у тебя…
- Дурь это, а не сила! - Молчан подхватил керра на руки.
- Ребрам все равно…
- Отнеси ее к нам в комнату, - Лемит закатывал рукава рубахи. – Сейчас
подлатаем Виша и займемся. С каждой минутой все веселее. Поглядите, что
творит ваша драгоценная.
Туонела сидела над Вишеной, держала его за руку и что-то тихо шептала.
Сперва Шита не поняла, на что указал иерофант. Молчан вздрогнул. Керра
присмотрелась. И не поверила своим глазам. Ладонь девочки лежала на
лице молодого варвара, из-под пальцев сочился бледный свет. Вишена
дышал глубоко, покойно, казалось, он спит. Шита навострила уши.
- Мистическая формула, - шепотом сообщил Лемит. – И голос… Похоже, ваш
Авиценна поделился с ней не только сознанием, но и силой. Возможно, со
временем эффект дублирования сойдет на нет, но пока Туо справляется не
хуже меня. Яд она уже вытянула, сращивает ткани.
- Лем, кто ее питает? – Немезида отпустила свой Знак.
- Не кто, а что. Кровь Авиценны.
- Кровь? – переспросил Молчан.
- Если он завязал витальные токи на свою кровь, то вокруг алтаря ее
должно было быть предостаточно. Даже засохшая, она сохраняет силу, -
пояснил Лемит.
- Так и было, - Шита попыталась кивнуть, поморщилась. – Когда Ави
уносили из комнаты – сам он идти не мог – я готова была спорить, что в
нем крови не осталось. Зато на полу – как быка резали.
- Хорошая компания, - Моури мрачно смотрел на Молчана. – Истеричная
убийца, перепуганная некромантка, два сумасшедших варвара, один из
которых не в состоянии вытащить мозги из штанов, а второй совершенно не
контролирует собственную силу, девочка – наполовину мистик, наполовину
– расчетливый провокатор, неадекватный иерофант и воин, который сначала
делает, а потом думает. Охотиться на нас – неблагодарное занятие, у
любой тени от таких маневров ум за разум зайдет. Только истекшего
кровью эльфа тут и не хватало. Для полноты картины.
- Зови, - ухмыльнулся «неадекватный иерофант». – Молчан, пошли, займусь твоей благоверной.
Туонела уснула только под утро, всласть нахлюпавшись носом и
вдоволь наревевшись, на плече отца. С другой стороны, забросив на грудь
варвара стянутую повязкой руку, спала Шита. Лемит остался ночевать с
Вишеной, Моури присоединился к нему. Немезида свернулась калачиком в
углу, под одеялом, считала до пяти, десяти, овечек – сон не шел.
Тяжело, с присвистом, дышал Молчан, нервно вздрагивал, стоило кому-то
из его женщин пошевелиться. Некромантка ни за что и никому бы не
призналась, но сейчас она отчаянно Шите завидовала, как никогда остро
ощущая свое одиночество. Хотелось теплой руки под головой,
успокаивающей тяжести на талии, мягкого шепота, негромкого смеха,
хотелось обнять, поделиться своим страхом, поверить, что все будет
хорошо. Раз за разом перед глазами вставала луна, отраженная в красных
глазах Лемита. «А как бы хотела ты?». Вот так же, как эти трое. И
нельзя встать, пробраться в соседнюю комнату – где-то в темноте
притаилась смерть. Не та, что подчиняется повелительному взмаху ее рук,
нет. Другая – несостоявшаяся пока, бритвенно острая смерть. И, даже
если удастся проскользнуть мимо, там Немезиду никто не ждет. Лемит
наверняка спит, утомленный исцелениями, Вишена и Моури… А что Вишена и
Моури? Один сохнет по заплаканной девочке-девушке, второй душой и телом
предан Шите, настолько, что готов терпеть Молчана.
Где-то там, во Фрипорте, остался Каран, трогательно, открыто
влюбленный. Некромантка от всей души пожелала, чтобы сейчас, когда она
закроет и вновь откроет глаза, он оказался тут. Рядом. Моргнула – и
тихо, невесело рассмеялась. Перед ней – белеющий в темноте затылок
Туонелы.
Девочка медленно поднимает голову, ждет, пока успокоится потревоженный Молчан. Осторожно поворачивается.
- Авиценна? – изумленная, Немезида приподнимается на локте.
Большие, полные отраженного лунного света, лучистые глаза мистика на
бледном, измученном личике. Некромантка хорошо помнила этот
отстраненный теплый взгляд, полный странной глубокой печали. - Одиноко… тебе так одиноко… мы сами выбирали свои дороги… есть пути, по которым нельзя идти вдвоем, Немезида…
- Как ты сделал это?!?
- А так ли важно… Они платят болью за любовь… чем готова платить ты?..
- Всем, что имею, - некромантка решила не пытаться понимать.
- Ты так уверена… вспомни свои слова
в тот день… когда сила потечет кровью из твоих вен… во имя любви… когда
магия покинет тебя… вспомни… и попроси… положи себя на алтарь, чтобы
спасти жизнь… тогда ты обретешь любовь…
- Ты еще в академии вечно нес ахинею про самопожертвование, - Немезида
чувствовала только глухое раздражение. – У всех жрецов мозги набекрень.
А ты еще и отчаянный, вдобавок. - Вспомни свои слова…
Тихий шепот таял в темноте комнаты. Некромантка спала. Туонела
заботливо поправила на ней одеяло, постояла на коленях, улыбаясь
чему-то внутри себя. Наклонилась к острому уху:
- И ты обретешь любовь…
Интермедия-5
Немезида.
- Превосходно. Адепт Немезида, поздравляю, вы сдали экзамен. Блестяще.
Профессор Тайлиус ходит по кабинету, заложив руки за спину, то и
дело вскидывая голову – круглые очки съезжают к кончику носа. Немезида
сидит, сцепив пальцы, силясь унять волнение. Чтобы отвлечься, собирает
чертежные принадлежности в блестящий серебряный футляр. Перья
выскальзывают из рук, веером по полу. Наклоняется поднять, с соседней
скамьи, зеркалом, молодой лесной эльф. Несильно сталкиваются лбами.
- Ой!
- Прости, поторопился. Я помогу.
- Спасибо.
Перья аккуратно ложатся в коробочку, щелкает замочек.
- Адепт Авиценна!
Эльф садится прямо, на губах – лукавая улыбка.
- Вы сдали экзамен, адепт Авиценна. Блестяще. Поздравляю.
- Спасибо, профессор.
- Адепт Лиандра!
Лиандра вздрагивает, с шумом захлопывает книгу. Профессор поправляет очки, строго смотрит на эльфийку.
- Вы сдали экзамен, адепт Лиандра, но…
Немезида прислушивается.
- Если вы собираетесь специализироваться на стихии, настоятельно
советую уделять больше времени мелодике формул. Природа не любит
небрежности.
- Я… я постараюсь, профессор.
Тайлиус оглядывает аудиторию. Улыбается.
- Можете быть свободны, господа студенты.
Немезида поджидает Лиандру - у той вопрос к профессору. Рядом –
Авиценна, с ним - эльфийка-полукровка, в разноцветных, по последней
моде, голубовато-лиловых волосах поблескивают мелкие сапфиры. Немезида
уже знает, что они будут специализироваться на храмовой магии и
отправятся в кейносское отделение Академии. Лиандра выходит через
несколько минут, под мышкой – два толстенных фолианта. Авиценна
подмигивает им обеим. Лиандра густо краснеет, Немезида показывает юноше
язык.
Теперь ее путь лежит домой, во Фрипорт, к мастерам темных искусств.
Некромагия. Мертвые. Окончательна ли смерть? Что там, по ту сторону
черты? Какие создания бродят в могильном мраке? Десятки вопросов, на
которые так хочется получить ответ…
… Ночь. Немезида лежит одна в холодной постели, утомленная
чтением, и никак не может уснуть. Письмо Лиандры. Влюблена без оглядки.
В очередной раз. В очередной раз будет изнывать, не смея подойти, с
головой уходя в учебу, чтобы отвлечься. Немезида невесело улыбается.
Болят изрезанные пальцы – даже простейшие ритуалы требуют крови. Он
ушел – не выдержал. Не выдержал черепов, пентаграмм, изнурительного
чтения сутками. Не выдержал конкуренции с тайнами смерти. «Прощай, и
будь счастлива». Хватило гордости не броситься вдогонку. Хватило сил
пережить, не сорваться. Но как же холодно спать одной…
… Ну же, ну, давай, давай, отпусти его… Отпусти, ему еще жить,
жить и жить… Это случайно, он не твой… Я приказываю, отпусти… Отпусти…
дрогнет под пальцами сердце… в обожженной груди… под переломанными
ребрами… раз, другой… отпусти…
- Живой, - Немезида опускает руки. – Теперь дело за тобой.
Безучастно смотрит, как срастаются под пальцами иерофанта
разорванные края страшных ран. Устала. Устала от смерти… Вздрагивают
вывернутые черные веки, лишенные ресниц. Полные слез зеленые глаза...
Устала – но еще один будет жить.
- Как тебя зовут? – беззвучно, связь еще сильна.
- Эллар… - тихий нежный голос под сводами черепа. – Спасибо тебе… Больно…
- Потерпи, сейчас все будет хорошо…
… Камень. Еще один – в плечо. Мертвые гончие у ног застыли в ожидании команды, невидимые для разъяренных крестьян.
- Убирайся, ведьма!!! Прочь с нашей земли!!!
Камень. С губ против воли слетает заклинание. Черная молния ударяет в
землю, срываются в прыжках гончие. Вопли ярости переходят в крики
ужаса. Немезида выпрямляется в седле. За ее спиной – черный призрак. В
костяных руках призрака – коса, из-под погребального покрывала белеет
череп. Смерть. Они принесла им смерть.
… Падает на колени, протягивает крохотный сверток. Треснувшие губы на
окровавленном лице умоляют. Умоляют спасти. Помочь. Исправить. Ребенок.
Последний выживший. Спаси. Помоги. Ты можешь.
Могу. Но не помогу тебе. Нет. Нельзя. Нельзя. Князю Мертвых нужны
слуги. Маленькие духи, разносящие дурные сны. Нет, женщина, отпусти
стремя. Я не могу помочь тебе. Я не всесильна…
… Перестань. Это особенный день. Смерти в нем не место. Вы любите
друг друга. Иди. Вложи свою руку в его. Будь счастлива. Люби. Будь
любимой. В ваших глазах – отблески стали, в ваших голосах гудит пламя
последних костров. Вы служите смерти. Придет день – она заберет вас к
себе. По одному…
…Любви! Любви, я замерзаю в холодной постели! Его, единственного,
нужного, нежного, сильного! Его, он не устрашится черепов, его не
напугать обтянутыми эльфийской кожей фолиантами. Он будет ждать,
надежный, верный, желанный. Он защитит, он спасет, тепло его плеча
прогонит страшные сны. Где?!? Как его зовут? Кто он? На каком краю
света? Единственный. Любимый.
... – Что бы мы без тебя делали?
Гнили. Разлагались в сырой от дождей земле. Иссыхали в песках. Замерзали лицом к небу среди ледяных глыб.
Адепт Немезида, вы сдали экзамен…
