Шита сидела на краю мостков, свесив босые ноги в озеро, и мрачно разглядывала плоские зеленые листья водяных лилий. Сверху припекало совсем по-летнему, однако вантийская шляпа, из тех, какие повсеместно носили монахи, лежала рядом на досках. Поодаль, стоя по колено в воде, медитировала разноцветная стайка учеников, под руководством рослого керра в темно-красном кимоно. Среди пятнистых котят изрядно выделялась тонкая девичья фигурка, Шита невольно вздрагивала, каждый раз, когда та попадалась на глаза. Хотя точно знала, что Туонелы тут быть не может, и девочка – юная воспитанница Шел, Нэннеке, принятая в монастырь на обучение.
На коленях Шиты лежало письмо. Короткое, лаконичное. «Мы еще свидимся. Прощай, да пребудет с тобой благословение богов. Ирвен». Внизу – затейливый росчерк. Прощай и ты, улыбчивый паладин, не нужны мне твои боги. Керра знала, что незадолго до того, как почтовый голубь принес письмо, Ирвен неожиданно отрекся от Марра, перебрался во Фрипорт и подвизался при дворе Лукана в качестве гвардейца. В любой красивой легенде из тех, что читал Молчан, по складам, просиживая ночи в библиотеке, после победы над Тенями жизнь всех участников должна была стать безмятежной и счастливой, а вот, поди ж ты. Ирвен, один из тех, кто рискнул жизнью, чтобы спасти Шиту, мечется между тьмой и светом. От Донна давно нет никаких вестей. По слухам, гордый неуступчивый Аманар ушел искать лучшей доли. Авиценна пал жертвой собственного обряда. Лемит…
Остро кольнуло в сердце, Шита тихо ойкнула, отложила письмо. В тот день, когда бледный как смерть, Эллар примчался в монастырь со страшным известием, керра пожалела, что Немезида и некроманты Совета вернули ее на бренную землю. После истории с алтарями иерофант в открытую стал принимать свой проклятый порошок. Его требовалось все больше, эльф таял на глазах, вскоре шкатулочки стало хватать от силы на три дня. В конце концов, Лемит высыпал в вино все, что у него было, завещал банковский счет Немезиде и залпом осушил кубок.
А сама она? Шита наклонилась, глядя на свое отражение и до сих пор удивляясь, как ей удалось пережить тот день, когда она узнала, что у Молчана есть женщина? Юная, свежая, влюбленная без памяти? Варвар не устоял перед светлым обаянием и наивным восторгом белокурой эльфийки, сухо сказал последнее «прости» и ушел. Керра плохо помнила последующие трое суток – пила, хотя не выносила крепкого алкоголя, - громила все, что попадалось под руку, и плакала в чьи-то узорчатые мантии. Пока разъяренная Шел не надавала крепких пощечин. Следующий год прошел в странной пустоте. А потом в монастыре поселился Авиценна, изредка мотаясь в Кейнос и Фейдарк. Стало спокойнее. Туонела не отходила от мистика ни на шаг, не раз и не два Шита заставала их ночами на берегу озера за бесконечно долгими беседами. Девушка начала проявлять странный интерес к магии, мистик обучил ее паре простеньких заклинаний. И воцарился мир.
Ненадолго.
Мостки сухо скрипнули. Шита повернула голову. Туонела стояла перед ней. В длинном мышасто-сером платье, неприятно смахивающем на покойницкие одеяния. Керра рискнула встретиться взглядом с ее ярко-зелеными глазищами, но тут же отвернулась – невыносимо. Неприятно. Герман оказался прав. Гипнотик.
- Мама?
- Я слушаю тебя.
Керра в кимоно бросил беглый взгляд из-под бровей, Туонела вяло махнула рукой в знак приветствия.
- Мастер Саван слегка обижен, Туо, - мягко сообщила Шита.
- Увы, - констатировала девушка. – Я обязательно попрощаюсь с ним.
- Попрощаешься? - керра встала, поочередно отряхнула ступни и принялась обуваться.
- Да. Я хочу уехать. Во Фрипорт.
- Ты в любом случае туда уедешь. Диаманта и мастер Йож помогут с…
- Мама, я уеду сейчас. Я не хочу ждать два месяца.
Красивый рот Туонелы свело в жутенькой ухмылочке. Она еще не привыкла к своей трансформации, мышцы слушались плохо, и порой, вместо широкой улыбки, выходил кровожадный оскал. Шита никак не могла понять настроений дочери и оттого нервничала.
- Я могу узнать, почему?
В глубине души керра давно смирилась с тем, что придется расстаться с Туо, а еще глубже – хотела этого. Вся напускная строгость проистекала из банальнейшего страха перед этим непонятным существом. Кто бы мог подумать, что из неуклюжей, как корова, но доброй девочки, прирожденной целительницы, в конце концов, вырастет убийственно, ненатурально красивый… гипнотик? Шита слишком хорошо помнила цитадель Теней, любой, кто умел подчинять себе разум, даже тактичный Герман, внушал безотчетный, суеверный ужас.
- Мама, посмотри. Это же кладбище. Кладбище, мама.
Ветер гнал легкую рябь по поверхности озера – застывшие в медитации не тревожили его синего зеркала. Распускались первые листочки, розовым наливались бутоны слив и вишни, тянулись из травы алые свечи тюльпанов. Птицы беспечно порхали среди кустов, оглашая округу весенними трелями. Нагретые солнцем мостки пахли деревом. Монастырь меньше всего походил на кладбище.
- Я не совсем понимаю, Туо.
- Все ты понимаешь. Здесь похоронены наши сердца, твое и мое. Вон там могилы Асмодея и Вишены, рядом. Здесь умер Авиценна – и отчасти я. Здесь вы с отцом поставили крест на всем, ради чего жили столько лет. Здесь ничего нет, мама, это кладбище. Склеп.
- Категоричность юности… У тебя еще все впереди. Но если ты так хочешь – поезжай. Я не буду держать тебя.
Один из котят не удержался, меняя позу по команде Савана, плюхнулся в воду, толкнул Нэн, девчонка взвизгнула, падая, невольно уцепилась за соседа, увлекая с собой. В конечном итоге получилось полтора десятка насквозь мокрых воспитанников и от души хохочущий мастер. Туонела тоже невольно улыбнулась – она любила Савана и его уроки. Когда-то давно. В прошлой жизни.
- Только с одним условием, дочь моя.
- Каким, мама?
- Ты поедешь не одна. И вообще, портал…
- Мне нельзя использовать порталы, мама, - терпеливо повторила в сотый раз Туонела. – Пока не стабилизируется матрица, поскольку потоки…
- Туо, общение с Германом тебе на пользу не пошло, - перебила Шита. – Ты становишься занудой. Хорошо, верхом так верхом, но в сопровождении Ардара.
- Кто такой Ардар, мама?
- Вечером увидишь. А теперь иди и собирай вещи, он выезжает на рассвете.
Тронулись рано, солнце только-только поднялось над горизонтом. Туонела, в строгом мужском костюме, непривычно собранная, жесткая, прощалась с монастырем. Обняла Савана, чмокнула в пушистую щеку, что-то прошептала на ухо. Тот отстранил девушку, держа за плечи, широко улыбнулся. Следом подошел хмурый Моури. Постояли, глядя друг на друга.
- Прости, я не хотела… - тихо сказала Туонела, беря кота за руку.
- Я понимаю, простил, - сухо отозвался тот. – Удачи тебе, Туо. Не забывай.
- Не забуду.
Шита сунула вместо прощания вышитый кожаный мешочек с деньгами – на первое время. Туонела заколебалась, было, но все же взяла. Сунула ногу в стремя, неловко забралась в седло. Котята отворили широкие тяжелые ворота. Девушка тронула коня и шагом выехала. Не обернувшись. Ардар – молодой, немногим старше Туонелы, кот – кратко кивнул Шите и тоже дал шпоры своей лошадке. Сразу за воротами девушка пустила в галоп своего жеребца, поднимая тучу сухой желтой пыли, и быстро скрылась с глаз.
Саван хмыкнул, повернулся к одинаково-угрюмым Шите и Моури:
- И почему мне кажется, что все только начинается?